Иногда, когда  всплывающие друг за другом мысли вдруг возвращают меня в страну моего детства и юности и ностальгические чувства переполняют сердце и душу, я запускаю на своем компьютере приложение Гугл Планета Земля, нахожу на нашем Шарике мало кому известное маленькое село с названием  Соколово, «пролетаю» на бреющем полёте  над  его окрестностями и путешествую по таким знакомым и дорогим с детства местам. Подо мной с высоты несколько тысяч метров пролетают названия сел: Благоево, Волково, Калиновка, Соколово, Джугастрово, Новаково, Розквит…

Дважды кликните, чтобы просмотреть в истинном размере.

С каждым из них меня связывают какие-то воспоминания и события из моих детских и юных лет.  В Волково, например, мы жили, когда мне было 3-4 года, в большой немецкой хате на 2 хозяина (в ней до войны жили немцы-колонисты).  Здесь произошёл случай, оставшийся в моей памяти на всю жизнь, несмотря на мой возраст. Однажды я проснулся утром и обнаружил, что в доме я один. Дверь  была заперта снаружи на висячий замок.  Мне это не понравилось, и я решил искать выход на свободу.  Свобода была совсем близко. Вот за окном была  видна дорога, проходящая через всю улицу. Надо было преодолеть совсем незначительную преграду - тонкое оконное стекло.  А вот и ключ к свободе. На столе лежал кухонный ножик с ярко-красной пластмассовой? (сомневаюсь, что в 1953 году в Советском Союзе делали ручки ножей из пластмассы ) рукояткой.  Теперь надо было только забраться на высокую лавку под окном  и стукнуть по стеклу.   Удар, звон разбитого стекла, и вот она -  свобода! Не помню, почему  - то ли страх перед  высотой, оказавшейся за разбитым окном, или сознание того, что за разбитое окно мне влетит от родителей, но я заревел. На мой плач  прибежала соседка. Она вытащила меня  из окна и унесла в свою квартиру с обещанием, что ничего мне не будет за разбитое стекло, что она меня защитит. К моему счастью все действительно обошлось. Отец неизвестно где нашел такое дефицитное в то время стекло,  и я был прощён. 

Окрестности Соколово и Джугастрово, обзор с высоты 3,54 км. Дважды кликните, чтобы просмотреть в истинном размере.

В Соколово, на его южной окраине я безошибочно нахожу  белый прямоугольник – крышу нашего дома, в котором мы жили больше пятнадцати лет после Волково.  На фронтоне дома вижу раскидистое дерево, выросшее уже при других хозяевах, которых я, впрочем, хорошо знаю. Они были нашими соседями, переехали в Соколово из Западной Украины  и, когда  в 1970 году мои родители решили переехать в Россию, на Кубань,  купили наш дом.  В 1959 году он  был перестроен моими родителями из хаты-мазанки в  просторный дом из резаного камня, состоящий из двух комнат, сеней, кухни и веранды. Ах, как хочется спуститься с высоты прямо во двор, войти в дом, посмотреть на родные стены…   «Соколово моё, Соколово! Где та девушка с русой косой, где мальчишка, что пылкое слово написал на снегу ей весной?..»  Когда-то  наш дом был третьим  от начала села, но теперь на месте двух соседних домов виднеются  лишь деревья, кустарники и  прямоугольники  приусадебных участков. Тщетно пытаюсь увидеть тропинку, ведущую от дороги  за околицей  вдоль огородов к колодцу. К тому самому, о котором когда-то написал: «За огородами, где маки навстречу машут головой, стоит колодец, переполнен зеркально чистою водой…»  Даже с высоты 20 метров на Гугле видно, что на месте колодца простирается то ли пустырь, то ли засеянное поле.

Обзор с высоты 432 м. Дважды кликните, чтобы просмотреть в истинном размере.

А вот и то самое место, где когда-то стояла хатка моей тёти Лиды, у которой я с сестрой и отцом жили в первое время после переезда из Благовещенска. Я тоже нахожу её безошибочно. С того момента, когда написались строки «Мне дом сегодня твой приснился, о тётя, милая моя…»,  здесь ничего не изменилось, разве, что «куст сирени одичалой» стал более буйным.  

«Пролетаю» над селом на высоте пятьдесят метров той же самой дорогой с юга на север, что хаживал восемь лет в школу.  Школа в Соколово  располагалась в здании имения, принадлежавшего до бурного 1917 года той самой барыне Соколовой или ее потомкам,  именем  которой названо село.  Оно много перестраивалось, достраивалось и  служило школой, пока не построили где-то в 1990-х новое современное здание в Джугастрово. Сейчас от нее ничего не осталось.  На месте школы теперь зеленеют только  какие-то насаждения, может быть,  сад. Мне часто видится эта школа во снах, ее классы, двор. После моего неудачного поступления в институт в 1966 году директор школы, фронтовик, участник войны Богданов Виктор Сергеевич взял меня в школу своим заместителем по хозяйственной части. С тех пор в моей трудовой книжке стоит его подпись под первой записью о приеме и увольнении. Возле школы вижу хорошо известный мне дом Никитиных. Теперь в нем  живет Николай или просто Коля Никитин, мой соученик годом старше меня. Коля Никитин, это  «легендарная»  личность в Соколово. Когда он учился в школе, все учителя не знали покоя от его проделок. Это с ним связана история, когда он с ещё одним своим закадычным дружком напѝсали в цилиндр для измерения осадков на географической площадке школы. За это неестественное увеличение  естественных осадков, оба проказника были исключены из школы. Я уж и не припомню, удалось ли им тогда закончить нашу школу, или нет, но история была очень громкая. С Колей Никитиным связано еще одно воспоминание юности. Было время, когда мне было 17, ему  - 18, и мы ходили по вечерам в клуб в Ульяновку.  Путь, я вам скажу, не близкий. Ульяновка – это второе село после Калиновки от Соколово. От дома моих родителей до ульяновского клуба, Гугл не даст соврать, идти километра три, а до Никитиных все пять. Но мы ходили, потому что  там были интересные девчата. Домой возвращались в полночь. В туфельках по сельскому бездорожью, иногда по подмороженной сельской грязи или свежим сугробам мы шли, распевая песни  из репертуара  Муслима Магомаева или других любимых певцов. Когда мы в один голос горланили свои любимые песни, калиновские собаки замирали,  одни, наверное,  от восторга или зависти, другие, напротив, начинали выть от  возмущения. (Что поделаешь, у каждого свой вкус!). Надо сказать, что у Коли  Никитина в 18 лет открылся Божий дар, у него был прекрасный баритон с довольно большим диапазоном. Он легко брал высокие ноты, которые мне давались с трудом или вообще не давались. Я тогда еще понимал, что с таким голосом, если бы он пошел дальше учиться, он бы многого достиг, и его голос сейчас мог быть известным всему миру. Но, увы, подвела «любовь» к географии и, наверное, желание обнадёжить хорошими осадками родных односельчан, страдающих от засушливого лета.       

С высоты на фотографической карте местность кажется плоской, но, благодаря памяти, воображение строит трехмерную модель, и я вижу каждую складку местности. Поднимаюсь по восточному склону балки, в которой расположено Соколово, выхожу  на равнину, испещренную квадратиками полей и лесополосами, которые на одесчине называют посадками. Ах, как мне знакомы эти полевые дороги,  каждая ложбинка, каждый поворот! Сколько здесь хожено  в детстве и юности.  Вот тополиная посадка (на спутниковой карте хорошо видна даже тень, отбрасываемая деревьями)  и тот самый злополучный поворот, на котором оборвалась жизнь моего двоюродного брата Володи, когда его мотоцикл столкнулся с грузовиком.  Всё, как на ладони. Вот виднеется неправильной формы прямоугольник пруда, на котором прошло столько запомнившихся случаев детства, отрочества, далее погост в Соколово, где похоронены мои тетя Аня, ее муж Павел, брат Сергей. А западнее от него виднеется село  Джугастрово. Название его сразу напоминает мне уроки истории, на которых наш учитель Владимир Павлович (он же погибший на злосчастном перекрестке брат Володя) рассказывал о происхождении названий здешних сёл.  Причерноморские земли заселялись еще при царице Екатерине, которая раздавала их своим дворянам. Ивановский район, в котором находится Соколово, был заложен в 1793 году, (на год раньше Одессы!)   и начался с поселения Малая Барановка, (нынешняя Ивановка), принадлежащего офицеру Баранову. Соколово  – от имени хозяйки имения барыни Соколовой, Джугастрово от имени владельца итальянца  Джугастрио.  Здесь, в Джугастрово жила наша бабушка   Христя, по-русски значит Кристина, теперь живут ее дочь, внуки и правнуки. А еще здесь живет моя дорогая учительница Валентина Леонидовна,.Тогда в школе все называли её  почему-то Валентиной Леонтиевной. Она учила меня украинскому языку и литературе с третьего по восьмой классы. Это по ее домашнему заданию я написал своё первое стихотворение.  

А вот и кладбище в Джугастрово . Здесь лежат останки моего отца и второй матери, а также тети Лиды и деда Петра, умершего в сорок пятом, так и не дождавшись со службы в армии своего младшего сына, моего отца. Очередной раз был здесь в 2008 году. Придется ли  побывать ещё и когда? Один Бог ведает. Увеличиваю до максимума разрешения на карте гугла -  до высоты 20 метров, пытаясь разглядеть на нем могилки своих родных, но тщетно. На солнце белеют лишь маленькие белые квадратики, очевидно побеленные надгробья и памятник, и я перемещаюсь на восток, «иду» от тополиной посадки полевой дорогой, ведущей из Соколово в Розквит или Расцвет, как чаще всего называли этот поселок во времена СССР. Эта грунтовка  летом всегда была хорошо накатана, почти гладкой с мелкими трещинами от знойной летней жары. (Эх, дороги, дороги! В местах моего детства в Одесской области были отвратительные дороги. Плохие дороги  и их отсутствие - это бич в тех места и сейчас, а в 60-е и 70-е годы и говорить нечего.) Сколько раз я ходил по ней с сёстрами, с друзьями. Справа от дороги то самое поле, на котором я с матерью однажды прошивал свёклу. Мать не часто, но иногда брала меня на поле в помощь. В селе детей рано приучают к труду. Ходить с тяпкой по полю, или ползать и прошивать рядки со свеклой, это не такой уж тяжелый физический труд, но не весёлый, требует упорства и терпения. Особенно, если сверху печёт жаркое солнце, а поле длинное, и ты, изнывая от жары, махаешь тяпкой,  стремишься быстрее дойти в другой конец, чтобы там из бочки, вытащив маленький чопик, прижать губы к фонтанчику и вдоволь  напиться прохладной водицы.

Дорога упирается в лесополосу, за которой начинается не только другой колхоз, но и другой район. Здесь пролегает граница между Березовским и Ивановским районами. Там на той стороне начинается земля некогда знаменитого на весь Союз колхоза, которым руководил Макар Посмитный. Сам Буденный в своё время шефствовал над этим колхозом, в его честь и село одно время называлось Будённое. С Расцветом меня связывают не только воспоминания. Здесь я учился в девятом и десятом классе школы, здесь жила моя тетя Оля, к которой мы из Соколово ездили в гости по праздникам. Это у неё в доме висел портрет двух красивых парней, не вернувшихся с войны, о которых в 80-х мною было написано стихотворение «На братской могиле алеют цветы…»   За пограничной лесопосадкой зажатое между тремя лесополосами лежит поле. Когда-то оно было засеяно люцерной и служило аэродромом для взлёта и посадки самолётов АН-2. Однажды в 1970 году майским днём  я, студент, выпрыгнул из  такого «кукурузника» или, как я ещё называл его, «кузнечика», шёл полями домой в Соколово и сочинял эти стихи: «Вот снова я в местах, где детство странно мелькнуло, будто стая журавлей и я из брюха маленького АНА вдруг падаю в объятие полей. Иду, росу сбивая с трав шелковых, в ушах шум людных улиц, суета, а здесь весна в зелёном платье новом, поля сады, сирень, голубизна…»   

Многое можно вспомнить, глядя на страну своего детства с высоты, предоставленной возможностью Гугл Планета Земля. В голову вдруг приходит мысль: если бы мне предложили вернуться в то время (в 60-е или 70-е) и остаться там навсегда, расставшись со своими современными гаджетами и софтом к ним, я бы согласился.  Но никто мне не предлагает, и я выключаю свою "машину времени", открываю Word  и продолжаю писать свой совсем неземной фантастический роман.         

01.06.2016